Имам Малик ибн Анас (93-179 гг. по хиджре) был одним из самых великих исламских ученых всех времен. Среди 1300 его учеников были люди из всех слоев общества: правители, судьи, историки, суфии, поэты и ученые (знатоки) Корана, хадисов и фикха. Халиф посещал его уроки, как обычный студент, наряду с прочими (учениками).
В лучших традициях нашей уммы имам Малик понимал свои знания как ответственность. Когда он знал, что нечто является правильным или запретным, никакое запугивание не могло помешать ему объявить об этом. Именно он в своей фетве сказал, что развод, данный по принуждению, не действителен, чем навлек на себя гнев правителя (поскольку это подразумевало, что клятва верности, данная по принуждению, не действительна). Его подвергли наказанию плетьми, и при каждом ударе он говорил: «Я Малик ибн Анас, и я утверждаю, что развод, данный по принуждению, не действителен».
И все же это был тот самый имам Малик, который мог сказать «ля адри» (я не знаю) или «ля ахсин» (я недостаточно хорошо это знаю) в ответ на постоянный поток вопросов, обращенный к нему. Однажды к нему пришел человек и сказал, что он прибыл из Марракеша — после шести месяцев пути — только чтобы задать ему вопрос. «У меня дома люди ждут вашего ответа», — сказал он. Выслушав вопрос, имам Малик ответил: «Пожалуйста, передайте вашим людям, что я не знаю ответа на этот вопрос». Однажды ему было задано сорок восемь вопросов, и в ответ на тридцать два из них он сказал: «Я не знаю». Обычно говорили, что если кому-то нужно записать ответы имама Малика на вопросы, то он мог бы просто заполнить страницы словами «я не знаю», прежде чем записывать реальный ответ.
Причиной такого необычного поведения было не что иное, как осознание своей огромной ответственности перед Аллахом. Это была осторожность человека, который стоит между Раем и Адом, опасаясь, что один неверный шаг может привести его к гибели. Он имел обыкновение советовать другим: «Перед тем, как дать ответ на вопрос о религии (фикхе), представь себе, что ты стоишь у ворот Ада и Рая».
Разумеется, он был не одинок (в подобном поведении). Ибн Джаридж часто посещал маджлис (собрание) Абдуллаха ибн Умара, разыАллаху анхума: «В ответ на более чем половину вопросов он обычно говорил: „Я не знаю“». Ибн Абу Лайла видел 120 сподвижников: «Всякий раз, когда одному из них задавали вопрос, он желал, чтобы на него ответил кто-нибудь еще».
И подобная осторожность не ограничивалась только вопросами фикха (мусульманского права). В толковании Корана или хадисов они проявляли такую же предосторожность. Имам Муслим, чей «Сахих» был единодушно признан вторым по значимости сборником достоверных хадисов, поставил себе задачу только собрать хадисы, оставив работу по их толкованию другим. Он был так занят этим делом, что даже не стал делить книгу на главы, потому что такая классификация представляла бы собой толкование.
Все они являлись авторитетными источниками исламской науки, посвятив свою жизнь ее обучению и практике. Они очень хорошо понимали, какую огромную ответственность берет на себя тот, кто утверждает нечто, начинающееся со слов: «Аллах сказал», — или: «Пророк 
сказал». Ведь, если человек совершит (в этом случае) ошибку, это будет означать, что он возвел ложь на Аллаха или Его Пророка . Что может быть большим грехом, чем это! Они всегда помнили, что дать фетву без знания — харам. Также они помнили хадис, где сказано: «Кто будет толковать Коран, не имея знаний, пусть готовит себе место в Аду».
Если перенестись в наше время, то мы оказываемся в совершенно ином мире. Во всем мусульманском мире существует бесчисленное количество «экспертов», которые готовы толковать Коран и хадисы, давать фетвы, даже заниматься иджтихадом — и все это при отсутствии минимального религиозного образования и подготовки. Если такой персонаж является хорошим писателем или оратором, то этого достаточно, поскольку люди сегодня легко путают красноречие с ученостью. Если же «эксперт» также носит магический титул доктора, то это заполняет любые пробелы в его авторитете. И не имеет значения, к какой области знания относятся его научные достижения — гинекологии или менеджменту, журналистике или ядерной физике или вообще к животноводству.
В результате — катастрофа. Полное невежество в элементарных религиозных вопросах даже среди внешне «образованных» классов общества в наше время беспрецедентно. Сегодня можно обнаружить, что все виды неисламских идей и методов, догадок, прихотей и желаний ищут одобрения в придуманном «иджтихаде». Более того, мы даже делаем достижение из этой катастрофы, гордясь тем, что мы разрушили «путь слепого следования» и открыли всем желающим доступ к первоисточникам исламских знаний.Но никакое хвастовство не поможет скрыть тот факт, что подобное является эквивалентом допуска необразованных и неподготовленных людей к медицинской практике. Хотя полученные в результате гибель и увечья не физические, а, следовательно, менее заметны.
Причины этого недуга сложные, но две из них особенно выделяются. Во-первых, в обучение наших «образованных» людей включается очень немного или вообще ничего из исламских знаний. Ясно, что мы ничего не знаем, и мы даже не знаем, что мы ничего не знаем. Во-вторых, многие из нас питают большое недоверие к тем, кто получил формальное исламское образование. В свою очередь это основывается на неведении того, что составляет такое образование. Это — далекий мир, черный ящик, и все, что мы о нем знаем, — это то, что с ним что-то не так.
Для разнообразия давайте посетим даруль-улюм, где проходит отбор кандидатов для перехода в следующий класс ифта. Лучшим ученикам из курса алимов устраивают проверку, и только лучшие десять будут привлечены для собеседования. Их проверяют не только на знание арабского языка и религиозных текстов, но также на способность понимать сложные жизненные ситуации и находить общий язык с людьми. Как только они достигнут выпуска, то будут проходить обучение в течение многих лет при компетентных и опытных муфтиях. Но даже лучший из их учителей будет консультироваться с другими, когда столкнется со сложным вопросом. После вынесения решения они научатся говорить: «Аллах знает лучше», — в конце своих ответов.
Нельзя сказать, что снижение влияния мусульман на политику и общий упадок мусульманской цивилизации не оказали никакого влияния на эту область деятельности и что наши даруль-ифта работают без проблем. Но может ли кто-то честно заявить, что альтернатива, когда пропускают каждого, лучше? На языке урду есть известное высказывание: «Врач-шарлатан представляет опасность для жизни. Шарлатан-богослов представляет опасность для веры». Осознаем ли мы эту опасность?
